По мотивам бессмертного произведения 
Mark_Twain в КАК Я РЕДАКТИРОВАЛ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННУЮ ГАЗЕТУ.
Насмотревшись брокерских фильмов о мгновенных обогащениях, впечатленный ролью, этого, как его, ну вот тут... Волк с Уолл-стрит.
Решил написать о своей сокровенной стародавней мечте. Быть каким- нибудь продажным блогером успешным журналистом как
Константин Куксо Владимир Познер. Вот, соответственно, моя, наисовременейшая трактовка неувядаемого, нетленного шедевра.
Не без опасения, но всенепременно взялся бы, хотя бы временно, редактировать финансовую коммерческую газету. Совершенно так же, как простой смертный, не моряк, взялся бы командовать кораблем. Но я как всегда нахожусь в стесненных обстоятельствах, и жалованье мне очень необходимо. Если бы редактор уезжал в отпуск, я бы радостно согласился на предложенные им условия и занял бы его место. В отпуск бы я конечно тоже сгонял вместо редактора, буквально во все отпуска, но уж этого почетного права мне точно никто не уступит.
Чувство, что я опять работаю, доставило бы мне такое наслаждение, что я всю неделю трудился бы не покладая рук.
Как бы это было, было бы, если чо:
Мы сдали номер в печать, и я едва мог дождаться следующего дня - так мне не терпелось узнать, какое впечатление прoизведут мои труды на читателя. Когда я уходил из редакции под вечер, мальчишки и взрослые, стоявшие у крыльца, рассыпались кто куда, уступая мне дорогу, и я услышал, как один из них сказал: "Это он!" Вполне естественно, я был польщен.
Наутро, идя в редакцию, я увидел у крыльца такую же кучку зрителей, а кроме того, люди, в дорогих костюмах, подле не менее дорогих авто, парами и поодиночке стояли на мостовой и на противоположном тротуаре и с любопытством глядели на меня. Толпа отхлынула назад и расступилась передо мной, а один из зрителей сказал довольно громко: "Смотрите, какие у него глаза!" Я сделал вид, что не замечаю всеобщего внимания, но втайне был польщен и даже решил написать об этом своей тетушке.
Я поднялся на невысокое крыльцо и, подходя к двери, услышал веселые голоса и раскаты хохота. Отворив дверь, я мельком увидел двух молодых людей, судя по одежде - брокеров, которые при моем появлении побледнели и разинули рты. Оба они с грохотом выскочили в окно, разбив стекла. Меня это удивило.
Приблизительно через полчаса вошел какой-то почтенный старец с длинной развевающейся бородой и благообразным, но довольно суровым лицом. Я пригласил его садиться. По-видимому, он был чем-то расстроен. Сняв шляпу и поставив ее на пол, он извлек из кармана красный шелковый платок и последний номер нашей газеты. Он разложил газету на коленях и, протирая очки платком, спросил:
- Это вы и есть новый редактор? Я сказал, что да.
- Вы когда-нибудь редактировали финансовую коммерческую газету?
- Нет, - сказал я, - это мой первый опыт.
- Я так и думал. А финансами вы когда-нибудь занимались?
- Н-нет, сколько помню, не занимался.
- Я это почему-то предчувствовал, - сказал почтенный старец, надевая очки и довольно строго взглядывая на меня поверх очков. Он сложил газету поудобнее.- Я желал бы прочитать вам строки, которые внушили мне такое предчувствие. Вот эту самую передовицу. Послушайте и скажите, вы ли это написали?
"Купюры не следует мусолить в руках, от этого они портятся. Лучше послать мальчика, чтобы он залез на дерево и осторожно посмотрел по сторонам, в поисках налоговых инспекторов".
- Ну-с, что вы об этом думаете? Ведь это вы написали, насколько мне известно?
- Что думаю? Я думаю, что это неплохо. Думаю, это не лишено смысла. Нет никакого сомнения, что в одном только нашем округе целые миллионы бабок капусты пропадают из-за того, что ее мусолят в руках без обозрения на предмет шухера, а если бы послали мальчика на дерево позырить...
- Позырьте на вашу бабушку! Налоговую не видно с дерева!
- Ах, вот как, не видно? Ну а кто же говорил, что видно? Это надо понимать в переносном смысле, исключительно в переносном. Всякий, кто хоть сколько-нибудь смыслит в деле, поймет, что я хотел сказать "позырить из- за кустов".
Тут почтенный старец вскочил с места, разорвал газету на мелкие клочки, растоптал ногами, разбил палкой несколько предметов, крикнул, что я смыслю в финансах и коммерции не больше коровы, и выбежал из редакции, сильно хлопнув дверью. Вообще он вел себя так, что мне показалось, будто он чем-то недоволен. Но, не зная, в чем дело, я, разумеется, не мог ему помочь.
Вскоре после этого в редакцию ворвался длинный, похожий на мертвеца субъект с жидкими космами волос, висящими до плеч, с недельной щетиной на всех холмах и долинах его физиономии, и замер на пороге, приложив палец к губам. Наклонившись всем телом вперед, он словно прислушивался к чему-то. Не слышно было ни звука. Но он все-таки прислушивался. Ни звука. Тогда он повернул ключ в замочной скважине, осторожно ступая, на цыпочках подошел ко мне, остановился несколько поодаль и долго с живейшим интересом всматривался мне в лицо, потом извлек из кармана сложенный вчетверо номер моей газеты и сказал:
- Вот, вы это написали. Прочтите мне вслух, скорее! Облегчите мои страдания. Я изнемогаю.
Я прочел нижеследующие строки, и, по мере того как слова срывались с моих губ, страдальцу становилось все легче. Я видел, как скорбные морщины на его лице постепенно разглаживались, тревожное выражение исчезало, и наконец его черты озарились миром и спокойствием, как озаряется кротким сиянием Луны унылый пейзаж.
"Гуано - ценный финансовый продукт, но его разведение требует больших хлопот. Его следует вводить на рынок не раньше июня и не позже сентября. Зимой его нужно держать в тепле, чтобы оно могло приносить прибыли".
"По-видимому, в этом году следует ожидать отсрочки брокерских доходов. Поэтому банкирам лучше приступить к размещению депозитов в депозитариях в июле, а не в августе".
"О ставке рефинансирования. Эта ставка является любимым предметом обсуждения жителей Новой России; они предпочитают ее послеобеденному сну и используют вместо ликеров на десерт, так как она более познавательна, не предсказуема, не уступая в то же время прочим новостям по вкусу. Ставка рефинансирования - единственная разновидность финансовых продуктов, вызывающая на севере, если не считать прогрессивного налога и НДС, столько же интереса как и на юге. Однако, обычай устраивать корпоративы в качестве претенциозного PR-хода выходит из моды, так как теперь всеми признано, что они дают мало эффекта".
"В настоящее время, когда близится жаркая пора и осетрам трудно метать черную икру..."
Взволнованный слушатель подскочил ко мне, пожал мне руку и сказал:
- Будет, будет, этого довольно. Теперь я знаю, что я в своем уме: вы прочли так же, как прочел и я сам, слово в слово. А сегодня утром, сударь, впервые увидев вашу газету, я сказал себе:
"Я никогда не верил этому прежде, хотя друзья и не выпускали меня из-под надзора, но теперь знаю: я не в своем уме".
После этого я испустил дикий вопль, так что слышно было за две мили, и побежал убить кого-нибудь:
Все равно, раз я сумасшедший, до этого дошло бы рано или поздно, так уж лучше не откладывать. Я перечел один абзац из вашей статьи, чтобы убедиться наверняка, что я не в своем уме, потом поджег свой дом и убежал.
По дороге я изувечил нескольких человек, а одного загнал на дерево, чтобы он был под рукой, когда понадобится. Но, проходя мимо вашей редакции, я решил все-таки зайти и проверить себя еще раз; теперь я проверил, и это просто счастье для того бедняги, который сидит на дереве. Я бы его непременно убил, возвращаясь домой. Прощайте, сударь, всего хорошего, вы сняли тяжкое бремя с моей души. Если мой рассудок выдержал ваши финансово- экономические статьи, то ему уже ничто повредить не может. Прощайте, всего наилучшего.
Меня несколько встревожили увечья и поджоги, которыми развлекался этот тип, тем более что я чувствовал себя до известной степени причастным к делу. Но я недолго об этом раздумывал - в комнату вошел редактор! (Я подумал про себя: "Вот если б ты уехал в Египет, как я тебе советовал, а не на Селигер, у меня еще была бы возможность показать, на что я способен. Но ты не пожелал и вернулся. Ничего другого от тебя я и не ожидал".)
Вид у редактора был грустный, унылый и расстроенный.
Он долго обозревал разгром, произведенный сумасшедшим скандалистом и молодыми брокерами, потом сказал:
- Печально, очень печально. Разбиты бутылка с коньяком, шесть оконных стекол, пепельница и два подсвечника. Но это еще не самое худшее. Погибла репутация газеты, и боюсь, что навсегда. Правда, на нашу газету никогда еще не было такого спроса, она никогда не расходилась в таком количестве экземпляров и никогда не пользовалась таким успехом, но кому же охота прослыть свихнувшимся и наживаться на собственном слабоумии? Друг мой, даю вам слово честного человека, что улица полна народа, люди сидят даже на заборах, дожидаясь случая хотя бы одним глазком взглянуть на вас; а все потому, что считают вас сумасшедшим.
И они имеют на это право - после того как прочитали ваши статьи. Эти статьи - позор для журналистики. И с чего вам взбрело в голову, будто вы можете редактировать финансовую коммерческую газету? Вы, как видно, не знаете даже азбуки экономики и финансов. Вы не отличаете депозита от кредитов; эмиссии у вас теряют красочность; вы рекомендуете хранить деньги в консервных банках, так как в них гарантируется сохранность вкладов! Вы пишете, что налоговые органы ведут себя спокойно, пока играет музыка. Но это замечание излишне, совершенно излишне. Налоговые органы всегда спокойны. Их ничто не может вывести из равновесия.
Налоговики ровно ничего не смыслят в музыке. О, гром и молния! Если бы вы поставили целью всей вашей жизни совершенствоваться в невежестве, вы бы не могли отличиться больше, чем сегодня. Я никогда ничего подобного не видывал. Одно ваше сообщение, что конские инвестиции быстро завоевывает рынок как предмет сбыта, способно навеки погубить газету. Я требую, чтобы вы немедленно ушли из редакции. Мне больше не нужен отпуск - я все равно ни под каким видом не мог бы им пользоваться, пока вы сидите на моем месте. Я все время дрожал бы от страха при мысли о том, что именно вы посоветуете читателю в следующем номере газеты. У меня темнеет в глазах, как только вспомню, что вы писали об инвестициях под заголовком "Декоративное купюроводство". Я требую, чтобы вы ушли немедленно! Мой отпуск кончен. Почему вы не сказали мне сразу, что ровно ничего не смыслите в финансах?
- Почему не сказал вам, финансовый стручок, купюрная кочерыжка, спекулянтов сын?
Первый раз слышу такую глупость. Вот что я вам скажу:
Я четырнадцать лет мечтаю работать редактором и первый раз слышу, что человек должен что-то знать для того, чтобы редактировать газету. Акциз вы этакий! Кто пишет театральные рецензии в захудалых газетках? Бывшие сапожники и недоучившиеся аптекари, которые смыслят в актерской игре ровно столько же, сколько я в финансах. Кто пишет отзывы о книгах? Люди, которые сами не написали ни одной книги. Кто стряпает тяжеловесные передовицы по финансовым вопросам? Люди, у которых никогда не было гроша в кармане.
Кто пишет о битвах с индейцами? Господа, не способные отличить вигвам от вампума, которым никогда в жизни не приходилось бежать опрометью, спасаясь от томагавка, или выдергивать стрелы из своих родичей, чтобы развести на привале костер. Кто пишет проникновенные воззвания насчет трезвости и громче всех вопит о вреде пьянства? Люди, которые протрезвятся только в гробу.
Кто редактирует финансовую газету? Разве такие финансисты, как вы? Нет, чаще всего неудачники, которым не повезло по части поэзии, бульварных романов в желтых обложках, сенсационных мелодрам, хроники и которые остановились на финансах, усмотрев в нем временное пристанище на пути к дому призрения. Вы мне что-то толкуете о газетном деле? Мне оно известно от Альфы до Омахи, и я вам говорю, что чем меньше человек знает, тем больше он шумит и тем больше получает жалованья.
Видит бог, будь я круглым невеждой и наглецом, а не скромным образованным человеком, я бы завоевал себе известность в этом холодном, бесчувственном мире. Я ухожу, сэр. Вы так со мной обращаетесь, что я даже рад уйти. Но я выполнил свой долг. Насколько мог, я исполнял все, что полагалось по нашему договору. Я сказал, что сделаю вашу газету интересной для всех слоев общества, - и сделал. Я сказал, что увеличу тираж до двадцати тысяч экземпляров, - и увеличил бы, будь в моем распоряжении еще две недели. И я дал бы вам самый избранный крут читателей, какой возможен для финансовой коммерческой газеты, - ни одного банкира, ни одного человека, который мог бы отличить депозит от пеколорита даже ради спасения собственной жизни. Вы теряете от нашего разрыва, а не я. Прощайте, денежное дерево! И я ушел.
Теперь, после публикации своих намерений, предлагаю всем финансово- коммерческим редакторам, собирающимся в отпуск, назначит меня ВрИО и валить подальше. Мне нужно не меньше двух недель для того, чтобы сделать вашу газету самым продаваемым и читаемым изданием.
Урюк в ЖЖ
Mark_Twain в КАК Я РЕДАКТИРОВАЛ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННУЮ ГАЗЕТУ.Насмотревшись брокерских фильмов о мгновенных обогащениях, впечатленный ролью, этого, как его, ну вот тут... Волк с Уолл-стрит.
Решил написать о своей сокровенной стародавней мечте. Быть каким- нибудь
Не без опасения, но всенепременно взялся бы, хотя бы временно, редактировать финансовую коммерческую газету. Совершенно так же, как простой смертный, не моряк, взялся бы командовать кораблем. Но я как всегда нахожусь в стесненных обстоятельствах, и жалованье мне очень необходимо. Если бы редактор уезжал в отпуск, я бы радостно согласился на предложенные им условия и занял бы его место. В отпуск бы я конечно тоже сгонял вместо редактора, буквально во все отпуска, но уж этого почетного права мне точно никто не уступит.
Чувство, что я опять работаю, доставило бы мне такое наслаждение, что я всю неделю трудился бы не покладая рук.
Как бы это было, было бы, если чо:
Мы сдали номер в печать, и я едва мог дождаться следующего дня - так мне не терпелось узнать, какое впечатление прoизведут мои труды на читателя. Когда я уходил из редакции под вечер, мальчишки и взрослые, стоявшие у крыльца, рассыпались кто куда, уступая мне дорогу, и я услышал, как один из них сказал: "Это он!" Вполне естественно, я был польщен.
Наутро, идя в редакцию, я увидел у крыльца такую же кучку зрителей, а кроме того, люди, в дорогих костюмах, подле не менее дорогих авто, парами и поодиночке стояли на мостовой и на противоположном тротуаре и с любопытством глядели на меня. Толпа отхлынула назад и расступилась передо мной, а один из зрителей сказал довольно громко: "Смотрите, какие у него глаза!" Я сделал вид, что не замечаю всеобщего внимания, но втайне был польщен и даже решил написать об этом своей тетушке.
Я поднялся на невысокое крыльцо и, подходя к двери, услышал веселые голоса и раскаты хохота. Отворив дверь, я мельком увидел двух молодых людей, судя по одежде - брокеров, которые при моем появлении побледнели и разинули рты. Оба они с грохотом выскочили в окно, разбив стекла. Меня это удивило.
Приблизительно через полчаса вошел какой-то почтенный старец с длинной развевающейся бородой и благообразным, но довольно суровым лицом. Я пригласил его садиться. По-видимому, он был чем-то расстроен. Сняв шляпу и поставив ее на пол, он извлек из кармана красный шелковый платок и последний номер нашей газеты. Он разложил газету на коленях и, протирая очки платком, спросил:
- Это вы и есть новый редактор? Я сказал, что да.
- Вы когда-нибудь редактировали финансовую коммерческую газету?
- Нет, - сказал я, - это мой первый опыт.
- Я так и думал. А финансами вы когда-нибудь занимались?
- Н-нет, сколько помню, не занимался.
- Я это почему-то предчувствовал, - сказал почтенный старец, надевая очки и довольно строго взглядывая на меня поверх очков. Он сложил газету поудобнее.- Я желал бы прочитать вам строки, которые внушили мне такое предчувствие. Вот эту самую передовицу. Послушайте и скажите, вы ли это написали?
"Купюры не следует мусолить в руках, от этого они портятся. Лучше послать мальчика, чтобы он залез на дерево и осторожно посмотрел по сторонам, в поисках налоговых инспекторов".
- Ну-с, что вы об этом думаете? Ведь это вы написали, насколько мне известно?
- Что думаю? Я думаю, что это неплохо. Думаю, это не лишено смысла. Нет никакого сомнения, что в одном только нашем округе целые миллионы бабок капусты пропадают из-за того, что ее мусолят в руках без обозрения на предмет шухера, а если бы послали мальчика на дерево позырить...
- Позырьте на вашу бабушку! Налоговую не видно с дерева!
- Ах, вот как, не видно? Ну а кто же говорил, что видно? Это надо понимать в переносном смысле, исключительно в переносном. Всякий, кто хоть сколько-нибудь смыслит в деле, поймет, что я хотел сказать "позырить из- за кустов".
Тут почтенный старец вскочил с места, разорвал газету на мелкие клочки, растоптал ногами, разбил палкой несколько предметов, крикнул, что я смыслю в финансах и коммерции не больше коровы, и выбежал из редакции, сильно хлопнув дверью. Вообще он вел себя так, что мне показалось, будто он чем-то недоволен. Но, не зная, в чем дело, я, разумеется, не мог ему помочь.
Вскоре после этого в редакцию ворвался длинный, похожий на мертвеца субъект с жидкими космами волос, висящими до плеч, с недельной щетиной на всех холмах и долинах его физиономии, и замер на пороге, приложив палец к губам. Наклонившись всем телом вперед, он словно прислушивался к чему-то. Не слышно было ни звука. Но он все-таки прислушивался. Ни звука. Тогда он повернул ключ в замочной скважине, осторожно ступая, на цыпочках подошел ко мне, остановился несколько поодаль и долго с живейшим интересом всматривался мне в лицо, потом извлек из кармана сложенный вчетверо номер моей газеты и сказал:
- Вот, вы это написали. Прочтите мне вслух, скорее! Облегчите мои страдания. Я изнемогаю.
Я прочел нижеследующие строки, и, по мере того как слова срывались с моих губ, страдальцу становилось все легче. Я видел, как скорбные морщины на его лице постепенно разглаживались, тревожное выражение исчезало, и наконец его черты озарились миром и спокойствием, как озаряется кротким сиянием Луны унылый пейзаж.
"Гуано - ценный финансовый продукт, но его разведение требует больших хлопот. Его следует вводить на рынок не раньше июня и не позже сентября. Зимой его нужно держать в тепле, чтобы оно могло приносить прибыли".
"По-видимому, в этом году следует ожидать отсрочки брокерских доходов. Поэтому банкирам лучше приступить к размещению депозитов в депозитариях в июле, а не в августе".
"О ставке рефинансирования. Эта ставка является любимым предметом обсуждения жителей Новой России; они предпочитают ее послеобеденному сну и используют вместо ликеров на десерт, так как она более познавательна, не предсказуема, не уступая в то же время прочим новостям по вкусу. Ставка рефинансирования - единственная разновидность финансовых продуктов, вызывающая на севере, если не считать прогрессивного налога и НДС, столько же интереса как и на юге. Однако, обычай устраивать корпоративы в качестве претенциозного PR-хода выходит из моды, так как теперь всеми признано, что они дают мало эффекта".
"В настоящее время, когда близится жаркая пора и осетрам трудно метать черную икру..."
Взволнованный слушатель подскочил ко мне, пожал мне руку и сказал:
- Будет, будет, этого довольно. Теперь я знаю, что я в своем уме: вы прочли так же, как прочел и я сам, слово в слово. А сегодня утром, сударь, впервые увидев вашу газету, я сказал себе:
"Я никогда не верил этому прежде, хотя друзья и не выпускали меня из-под надзора, но теперь знаю: я не в своем уме".
После этого я испустил дикий вопль, так что слышно было за две мили, и побежал убить кого-нибудь:
Все равно, раз я сумасшедший, до этого дошло бы рано или поздно, так уж лучше не откладывать. Я перечел один абзац из вашей статьи, чтобы убедиться наверняка, что я не в своем уме, потом поджег свой дом и убежал.
По дороге я изувечил нескольких человек, а одного загнал на дерево, чтобы он был под рукой, когда понадобится. Но, проходя мимо вашей редакции, я решил все-таки зайти и проверить себя еще раз; теперь я проверил, и это просто счастье для того бедняги, который сидит на дереве. Я бы его непременно убил, возвращаясь домой. Прощайте, сударь, всего хорошего, вы сняли тяжкое бремя с моей души. Если мой рассудок выдержал ваши финансово- экономические статьи, то ему уже ничто повредить не может. Прощайте, всего наилучшего.
Меня несколько встревожили увечья и поджоги, которыми развлекался этот тип, тем более что я чувствовал себя до известной степени причастным к делу. Но я недолго об этом раздумывал - в комнату вошел редактор! (Я подумал про себя: "Вот если б ты уехал в Египет, как я тебе советовал, а не на Селигер, у меня еще была бы возможность показать, на что я способен. Но ты не пожелал и вернулся. Ничего другого от тебя я и не ожидал".)
Вид у редактора был грустный, унылый и расстроенный.
Он долго обозревал разгром, произведенный сумасшедшим скандалистом и молодыми брокерами, потом сказал:
- Печально, очень печально. Разбиты бутылка с коньяком, шесть оконных стекол, пепельница и два подсвечника. Но это еще не самое худшее. Погибла репутация газеты, и боюсь, что навсегда. Правда, на нашу газету никогда еще не было такого спроса, она никогда не расходилась в таком количестве экземпляров и никогда не пользовалась таким успехом, но кому же охота прослыть свихнувшимся и наживаться на собственном слабоумии? Друг мой, даю вам слово честного человека, что улица полна народа, люди сидят даже на заборах, дожидаясь случая хотя бы одним глазком взглянуть на вас; а все потому, что считают вас сумасшедшим.
И они имеют на это право - после того как прочитали ваши статьи. Эти статьи - позор для журналистики. И с чего вам взбрело в голову, будто вы можете редактировать финансовую коммерческую газету? Вы, как видно, не знаете даже азбуки экономики и финансов. Вы не отличаете депозита от кредитов; эмиссии у вас теряют красочность; вы рекомендуете хранить деньги в консервных банках, так как в них гарантируется сохранность вкладов! Вы пишете, что налоговые органы ведут себя спокойно, пока играет музыка. Но это замечание излишне, совершенно излишне. Налоговые органы всегда спокойны. Их ничто не может вывести из равновесия.
Налоговики ровно ничего не смыслят в музыке. О, гром и молния! Если бы вы поставили целью всей вашей жизни совершенствоваться в невежестве, вы бы не могли отличиться больше, чем сегодня. Я никогда ничего подобного не видывал. Одно ваше сообщение, что конские инвестиции быстро завоевывает рынок как предмет сбыта, способно навеки погубить газету. Я требую, чтобы вы немедленно ушли из редакции. Мне больше не нужен отпуск - я все равно ни под каким видом не мог бы им пользоваться, пока вы сидите на моем месте. Я все время дрожал бы от страха при мысли о том, что именно вы посоветуете читателю в следующем номере газеты. У меня темнеет в глазах, как только вспомню, что вы писали об инвестициях под заголовком "Декоративное купюроводство". Я требую, чтобы вы ушли немедленно! Мой отпуск кончен. Почему вы не сказали мне сразу, что ровно ничего не смыслите в финансах?
- Почему не сказал вам, финансовый стручок, купюрная кочерыжка, спекулянтов сын?
Первый раз слышу такую глупость. Вот что я вам скажу:
Я четырнадцать лет мечтаю работать редактором и первый раз слышу, что человек должен что-то знать для того, чтобы редактировать газету. Акциз вы этакий! Кто пишет театральные рецензии в захудалых газетках? Бывшие сапожники и недоучившиеся аптекари, которые смыслят в актерской игре ровно столько же, сколько я в финансах. Кто пишет отзывы о книгах? Люди, которые сами не написали ни одной книги. Кто стряпает тяжеловесные передовицы по финансовым вопросам? Люди, у которых никогда не было гроша в кармане.
Кто пишет о битвах с индейцами? Господа, не способные отличить вигвам от вампума, которым никогда в жизни не приходилось бежать опрометью, спасаясь от томагавка, или выдергивать стрелы из своих родичей, чтобы развести на привале костер. Кто пишет проникновенные воззвания насчет трезвости и громче всех вопит о вреде пьянства? Люди, которые протрезвятся только в гробу.
Кто редактирует финансовую газету? Разве такие финансисты, как вы? Нет, чаще всего неудачники, которым не повезло по части поэзии, бульварных романов в желтых обложках, сенсационных мелодрам, хроники и которые остановились на финансах, усмотрев в нем временное пристанище на пути к дому призрения. Вы мне что-то толкуете о газетном деле? Мне оно известно от Альфы до Омахи, и я вам говорю, что чем меньше человек знает, тем больше он шумит и тем больше получает жалованья.
Видит бог, будь я круглым невеждой и наглецом, а не скромным образованным человеком, я бы завоевал себе известность в этом холодном, бесчувственном мире. Я ухожу, сэр. Вы так со мной обращаетесь, что я даже рад уйти. Но я выполнил свой долг. Насколько мог, я исполнял все, что полагалось по нашему договору. Я сказал, что сделаю вашу газету интересной для всех слоев общества, - и сделал. Я сказал, что увеличу тираж до двадцати тысяч экземпляров, - и увеличил бы, будь в моем распоряжении еще две недели. И я дал бы вам самый избранный крут читателей, какой возможен для финансовой коммерческой газеты, - ни одного банкира, ни одного человека, который мог бы отличить депозит от пеколорита даже ради спасения собственной жизни. Вы теряете от нашего разрыва, а не я. Прощайте, денежное дерево! И я ушел.
Теперь, после публикации своих намерений, предлагаю всем финансово- коммерческим редакторам, собирающимся в отпуск, назначит меня ВрИО и валить подальше. Мне нужно не меньше двух недель для того, чтобы сделать вашу газету самым продаваемым и читаемым изданием.
Урюк в ЖЖ
Комментариев нет:
Отправить комментарий